На четвёртом этаже моего подъезда живёт дед. Каждый день он сидит рядом с домом на лавочке медленно, но верно, доводя себя до состояния овоща при помощи волшебных фанфуриков и прочей дряни, рецепты которой образовались в великом СССР. Наверное, ностальгирует. Оболочка деда убога. Маленькое сгорбленное почти пополам тельце, сморщенное лицо, грязно-рваная одежда и сильно выпученные от спирта глаз а. То у него ноги отнимаются под конец “смены”, то руки, то инфаркт. Вобщем, тяжёлый режим. Но дело не в нём, таких как он, в каждом подъезде хватает. Один раз, возвращаясь домой, я приметил пару мужиков культурно допивающих клюквенную настойку на лавочке моего подъезда, один из них является жильцом подъезда, другой зашёл в гости на лавочку. Я не обратил особого внимания, только проскочила мысль: ”Дед значит уже сдулся на сегодня”. Открыв дверь подъезда, я понял, насколько был прав. Бедалага лежал в двух шагах от лестницы, свернувшись в калачик. При этом его заслезившиеся глаза были открыты и смотрели прямо на меня. Он меня узнал. Ещё бы он меня не узнал, ведь я уже не раз доставлял его к дверям квартиры. При виде всей этой картины, я не сдержался и громко выругался матом. Мужики на лавочке оживились. -Чё там? -Чё чё… - вздохнул я. Изрядно пьяные мужики подошли и встали рядом с подъездной дверью. Я, не обращая на них особого внимания, подошёл к деду. -Ну чё у тебя на этот раз отнялось? – спросил я. -Да сердце ебануло. -Ещё бы у тебя сердце не ебануло так бухать! Не знаю почему, но с этим дедом я общаюсь исключительно так, хотя и переживаю за него. Переживать там по большому счёту конечно не за что, деду осталось в лучшем случае пол года (правда пол года ему остаётся уже последние лет пять). -Скорую вызвать, дед? -Не надо. Я уже все инстанции знаю. Я уже был во всех инстанциях! Всё равно сдохнешь! -Ну, это то понятно. Короче, я скорую вызываю, ну тебя на хер. -Не надо говорю! Всё, отпустило ужо. Всё это время дед находился всё в той же самой позе эмбриона, глядя на меня из под козырька своей старой рваной шапки. Мужики молча смотрели на нас, допивая настойку. Я пытался оценить: ужо отпустило или нет. Конечно, выглядел он погано, но он так выглядел всегда, вне зависимости от состояния его сердца. -Ну, давай тогда, поднапрягись. Домой тебя потащу. Сыну сдам, он сам решит чё с тобой делать. -Домой не пойду! Я здесь полежу. Полежу, ничего. -Я те, блядь, полежу сейчас! Это ж подъезд, дед! Завтра дети в школу утром пойдут, а тут ты разлёгся. Давай напрягай конечности. Я подхватил деда подмышки и начал поднимать. -Калека я, ёб! А как тут не пить! Жизнь такая – всё равно сдохнешь! – тонко подмечал дед, пока я пытался придать ему вертикальное положение. -Бог, вам это не за-абудет – раздался голос за моей спиной. Тут я вспомнил, что есть ещё и наблюдатели. “Ну как же я рад то, что мне бог это не забудет! Шли бы вы, думаю, уже домой пока идти можете. Вас я уже по домам растаскивать не буду”. И тут мужик, который жил в этом подъезде, словно услышал мои мысли, попрощался с другом, что-то пробубнил мне и пошёл домой. Второй минуту стоял и смотрел на то, как я направляю на путь истинный (то есть на четвёртый этаж) деда, потом молча подошёл и тоже подхватил тело. -Знаете, а я ведь тоже на ногах еле стою, – заявил он мне. -Я вижу. Он ещё немного помолчал, пока мы ждали лифт. -Скажите пожалуйста, а зачем мы это делаем? -Вы можете это не делать. -А Вы не боитесь заразы? Клещей например? Вот, думаю, брезгливый какой! Ты только что бутылки две дешёвой настойки съел, ещё и пивом наверняка полирнул как следует. И сделал это не в ресторане и не в сквере, а на лавке рядом с тараканами и крысами. -Да какая на нём зараза? Он проспиртован насквозь ни в нём, ни на нём ничего живое уже не выживет. -Хех, ну Вы даёте… Мы выгрузили деда из лифта и подошли к двери его квартиры. -А Вы знаете, я понял. -Что? -Ну, зачем мы это делаем…по крайней мере я. -И? -Мне хочется, чтобы лет через двадцать, когда я буду его возраста, и, возможно, буду в таком же состоянии, меня так же отвели до квартиры. Открылась дверь, на пороге появился сорокалетний сын. Лицо его выражало усталость и злобу. Он молча взял за шкирку батю, и повёл внутрь. -Вы, его только пжалста не бейте! – вежливо попросил мой пьяный помощник, – я вас очень прошу…