Цитата.

Полагаю у каждого есть любимый (ну или список любимых) фильм, книга, исполнитель, писатель. В моем списке любимых авторов одно из первых мест занимает  французский писатель и философ Альбер Камю. Мое знакомство с его работами началось с повести «Посторонний». Честно говоря, за последние несколько лет мой интерес к художественной литературе был крайне низок и стремился к нулю. Но, почему-то именно это произведение меня зацепило. Причину я в себе так и не смог найти. Я прочел еще несколько его работ и вернулся к привычной мне категории литературы – научной. И вот, несколько недель назад, на одном из интернет ресурсов, увидел цитату Камю из одного его произведения. Выглядела она так: «Итак, я вывожу из абсурда три следствия, каковыми являются мой бунт, моя свобода и моя страсть. Одной лишь игрой сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство. Конечно, я понимаю, каким будет глухой отзвук этого решения на протяжении всех последующих дней моей жизни. Но мне остается сказать лишь одно: это неизбежно». Первый раз прочел ее, не особо задумываясь, и подумал, что просто красивые слова. Но, через несколько дней эта цитата мне снова вспомнилась, и я, сам не знаю почему, решил к ней вернуться. В источнике было указано, что цитата из «Мифа о Сизифе», в тот момент я решил, что незамедлительно должен его прочесть.

Эссе об абсурде.

Приступив к чтению, я понял, что сам миф - это некая часть общей работы Альбера Камю – «Эссе об абсурде». И, по правде говоря, конкретно эта цитата была изъята не из самого мифа, а из части под названием «Абсурдная свобода». Вкратце о самом эссе: довольно сложно структурированный текст с рассуждениями о смысле деятельности человека, о его сущности, о получаемых знаниях и их достоверности, и, если совсем уж обобщать, о смысле жизни. Если честно, то когда начинал читать, в голове промелькнула мысль о том, что для эссе, у этого текста слишком большой объем, и мне предстоит прочесть много бессмысленных предложений, обволакивающих одну небольшую идею. Реальность же была противоположной. Одно из немногих произведений, в которых количество бессмысленных слов, вложенных в текст исключительно для увеличения объема, сведено было к минимуму. Очень грамотно изложены все мысли и умозаключения, да и сама работа мне показалась достаточно сложной для понимания. Лично мне приходилось буквально вчитываться в каждую строку и максимально сосредотачиваться на конкретном контексте, а, периодически, и перечитывать заново целые абзацы, чтобы полностью осознать то, что хотел донести до читателя автор.

Абсурд.

Итак, основой эссе стали два понятия: абсурд и самоубийство, и их взаимодействие. Меня больше интересует первое. Автор в своей работе поднимает вопрос самого понятия абсурда и его связанности с жизнью и деятельностью человека. Пожалуй, хотел бы поделиться с Вами тем, как я сам воспринимаю это слово: абсурд. В обывательском языке оно часто применяется для описания чего-то бессмысленного, ненужного. Но разница между бессмыслицей и абсурдом велика. Бессмысленное – то, что не несет в себе какой-то ментальной нагрузки. Абсурд – выражение с двумя смыслами, противоречащими друг другу. Лично Альбер Камю выражал абсурд как «невозможное». Я бы предпочел «непостижимое», но, как бы то ни было, одного слова слишком мало для полноценного раскрытия смысла, поскольку само понятие абсурда, на мой взгляд, несет в себе более глубокие коннотации, даже если это слово рассматривать исключительно семантически, хотя такого рассмотрения понятия мало, и это очевидно.

Миф о Сизифе.

Возвращаясь к самому мифу, хотел бы пояснить, что он из себя представляет. Поскольку в самом эссе он является заключающей частью, как я понял, автор хотел немного подытожить свои мысли таким вот живым сюжетным примером. Сизиф – некий персонаж, разгневавший богов, был обречен вечно поднимать в гору огромный камень, который тут же скатывался с вершины обратно вниз. Абсурдный труд – процесс которого, сам по себе противоречит необходимости его выполнения. Казалось бы -  страшная кара – выполнять вечно труд, не приносящий пользы. Уныние. Но далее, в небольшом отступлении, автор предлагает свои мысли о том, что сам процесс не всегда может быть односложным и неопровержимым. Я поделюсь с Вами одним абзацем.

« Иногда спуск исполнен страданий, но он может проходить и в радости. Это слово уместно. Я вновь представляю себе Сизифа, спускающегося к своему камню. В начале были страдания. Когда память наполняется земными образами, когда непереносимым становится желание счастья, бывает, что к сердцу человека подступает печаль: это победа камня, это сам камень. Слишком тяжело нести безмерную ношу скорби. Таковы наши ночи в Гефсиманском саду. Но сокрушающие нас истины отступают, как только мы распознаем их. Так Эдип сначала подчинялся судьбе, не зная о ней. Трагедия начинается вместе с познанием. Но в то же мгновение слепой и отчаявшийся Эдип сознает, что единственной связью с миром остается для него нежная девичья рука. Тогда-то и раздается его высокомерная речь: "Несмотря на все невзгоды, преклонный возраст и величие души заставляют меня сказать, что все Хорошо". Эдип у Софокла, подобно Кириллову у Достоевского, дает нам формулу абсурдной победы. Античная мудрость соединяется с современным героизмом.»

И в этом вся суть. Камень принадлежит Сизифу, как и он камню. Это его наследие. И любой абсурдный человек, в своих муках, выполняя абсурдный труд, которым он наделен, презирая богов, обязавших его выполнять этот труд, человек исполненный осознанием своей ничтожности, своей абсурдности и своей, если хотите, бесполезности, заставляет умолкнуть тех, кто на такое неспособен. И это изнанка его мучений. Как слепец в вечной дороге, желающий видеть, но уясняющий, что темноте конца нет, и она будет вечно царить перед ним. В этом прелесть абсурда. Нельзя прочувствовать тепло, не замерзнув.

Абсурдная свобода.

Самое время, кажется, вернуться к цитате, ради которой пишу. Продублирую ее еще раз. «Итак, я вывожу из абсурда три следствия, каковыми являются мой бунт, моя свобода и моя страсть. Одной лишь игрой сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство. Конечно, я понимаю, каким будет глухой отзвук этого решения на протяжении всех последующих дней моей жизни. Но мне остается сказать лишь одно: это неизбежно». Всего лишь несколько строк, а о их смысле и содержании рассуждать можно, по-моему, долго. Контекстно, эта цитата следует за рассуждениями о жизненном опыте человека. И смысл таков: ошибочно полагать, что количество приобретаемого опыта зависит исключительно от жизненных событий и обстоятельств, от того, что с человеком происходит и с чем он сталкивается в процессе своей деятельности. Поскольку опыт зависит только от нас. Посудите сами: у двух людей, проживших одинаковое количество времени, в пределах одного государства (хотя и это обстоятельство необязательно), всегда одинаковое количество опыта. Да, было бы глупо воспринимать эту мысль буквально. Разумеется в разных формациях и проявлениях, но в одинаковой доле. Все люди за один промежуток времени получают одинаковый опыт. И неважно какой, в чем он выражается, как выглядит и пахнет. Важно одно: как мы, с Вами, распоряжаемся этим самым опытом, как мы его воспринимаем, как определяем для себя, как учитываем, используем в будущем, как переживаем, сохраняем, анализируем. Эпитетов можно привести много. Суть же должна быть осознана моментально. Если нет – можете завершить чтение. Альбер Камю проецирует жизнь и осознанный, подчеркиваю осознанный, опыт в три плоскости, преодоление которых, его же и формируют – бунт, свобода, страсть. Скажите, кому из Вас не пришлось ни разу прочувствовать эти аффекты? Полагаю, таких нет. Любому с детства знакомо понятие бунта. Пусть внутреннего, неявного и неоткрытого, но его пережил каждый и не единожды. Кто ни разу не ощутил свободу? Вопрос с каверзой, не так ли? Ведь если начистоту – каждый, так или иначе, стремится к свободе и независимости, а осознание и признание того, что он ни разу не был свободен, будет, как минимум постыдным. Но с другой стороны само понятие свободы относительно и сильно ограниченно теми обстоятельствами, к которым оно применяется. А как же страсть? Довольно обыденная эмоция, ведь страстью  можно назвать едва ли не любое чувство, испытываемое при влечении к чему угодно. Этим словом можно заменить понятия энтузиазма, жути, склонности, стремления, любви, ужаса, азарта, патетики, нежности, страха, одержимости. Этот список можно продолжать еще долго. Конечно, все утрированно, но я уверен, что в таком восприятии страсть испытывал любой человек, начиная с сознательного возраста.

Далее автор говорит о том, что при помощи сознания можно изменить мир вокруг себя. Казалось бы, бессознательное сильнее сознания. Или нет? И как можно изменить мир одним лишь сознанием, то есть мыслью? Нет, я не собираюсь говорить о силе мысли и прочей бессмыслице относительно того, что «вселенная нас слышит». Речь скорее пойдет об эпистемологической позиции в философии – наивном реализме. Но даже эта теория, пожалуй, не в полной мере отражает суть того, что в данном случае я бы хотел выразить. Поясню так: согласно наивному реализму все вещи вокруг нас существуют именно в таком виде, как мы их воспринимаем. Логично? Нет. Понятие восприятия очень субъективно и, по-моему, каждый видит все перед собой так, как ему позволяет его сознание, как показывает жизненный опыт (исходя из предыдущего абзаца, вернее будет сказать: то, как он воспринял свой опыт), как подсказывает подсознание где-то на своих глубоких, неявных уровнях. Но даже это не все. Ведь каждый из нас, каждая уникальная единица человеческого общества может воспринимать одно и то же событие в разное время по-разному, под воздействием внешних и внутренних факторов. Повлиять может что угодно: сиюминутное настроение, последние воспоминания, занятость сознания, давление общественности или чужие мысли и советы. И итоги такого восприятия в пределах сознания одного конкретного человека каждый раз будут разными. Возможно, отличия визуально будут не столь существенны, но они совершенно неоспоримо влияют на факт восприятия и следственную реакцию человека на событие. При этом, каждый, при желании, мог бы выявлять факт искусственного воздействия на восприятие или, даже, самостоятельно его создавать, влияя на собственное восприятие и решение. Берем конкретную мысль из обсуждаемой цитаты: «Одной лишь игрой сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство». Абсурд? Да. Как может быть возможным одновременное принятие приглашения к смерти и отвержение самоубийства? Пожалуй, стоит вспомнить Сизифа, удовлетворенного своей судьбой, которую он создал сам. Что мы можем назвать правилом жизни? То, что мы делаем регулярно, что ежедневно присутствует в нашей деятельности, и неважно в каких проявлениях, то, что является составной и неотъемлемой частью человеческой экзистенции. А кто ежедневно не сталкивается с приглашением к смерти? У кого есть гарантии дожить очередной день, до вечера и суметь проснуться утром? Боюсь, таких нет. Но, ведь и в правилах, кажется, есть исключения. Отсюда появляется факт отвержения самоубийства. Нежелание останавливать цикличный процесс бесполезной деятельности. Сегодняшний пролетарий наделен той же судьбой, что и Сизиф, и она не менее трагична. Ведь люди наделены сознанием, которое говорит о неизменности происходящего. О какой трагичности могла бы идти речь, если бы нас везде поддерживала надежда на успех? Конечно, стоило бы учесть тот факт, что реальный мир далек от мифа, и я лично не хотел бы абстрагировать с ним свою жизнь. Без усилий не будет надежд. И в том разница между мифическим персонажем – Сизифом, и человеком. Его судьба – сплошное усилие, без намека на надежду, в то время как наша, наоборот, - гиперболизированная экстраполяция сознания в сферу надежд и мечтаний, без малейших усилий на саморазвитие в реальности. Абсурд.

И, все же, на прочих уровнях, способы и варианты нашего восприятия окружающего мира не внесут изменений в историю, и не повлияют на будущее нашей жизни. Абсурдный человек живет настоящим. Разум противопоставляет человека всему существующему, заставляя его рассматривать все с позиции эгоцентризма. Но, если быть откровенным, человек способен воспринимать все, только в человеческих определениях.

Все, что за их пределами -  недоступно понимниаю. И знание человека, ведь, не умножится, даже если удастся детализировано ощутить всего его составляющие. Как понять важность чего-то, если его значение находится далеко за пределами человеческого понимания? В данной ситуации, как пишет Камю, у человека остается «выбор между описанием, которое достоверно, но ничему не учит, и гипотезой, которая претендует на всезнание, однако недостоверна». Остается осознать ничтожность человека в этом мире и абсурдность его существования и деятельности.

P.S. для более детального осознания написанного, и самой цитаты, рекомендую прочесть основополагающее эссе.